У России не получится стать анти-Европой так же, как СССР не смог создать альтернативу для Запада. И это не вопрос наличия или отсутствия воли или пассионарности, но простой результат действия вполне очевидных материальных факторов.

В последние годы в России, в которой мне посчастливилось бывать часто, долго и даже в «узких кругах ограниченных людей», все явления, противоречащие национальному интересу, принято объяснять с помощью волшебной палочки под названием «русофобия»: если что-то идет не так, как хотим мы, то значит, что тут точно действуют темные силы, мотивацией которых является ненависть к русским.

Именно они не позволяют нам жить хорошо, плетут против нас интриги – и вот даже посмели убедить украинцев, что их место не в нашей зоне влияния, а в соседней.

И ведь действительно: как в США, так и в Европе, особенно Центральной и Восточной, есть люди, которые ненавидят русских, радуются их поражениям и, возможно, даже желают развала их страны. Двух-трех таких даже могу назвать пофамильно. И все-таки, если уже несколько лет все мы по обе стороны Линии Бжезинского живем в состоянии неугасающего противостояния, формальным поводом которого является смена внешнеполитического курса Украины (так называемый «европейский выбор», который в украинских условиях на практике означает непонятно что, но точно подразумевает окончательный разворот от России), то для раскрутки такой авантюры точно требуется что-то больше, чем психологический дискомфорт нескольких фанатиков от «слишком большого» размера российской территории на карте мира.

Смею утверждать, что это «что-то» относится к объективным закономерностям геополитики (которую некоторые исследователи не готовы признать в качестве науки, но это другой разговор, тут без лишних академических спекуляций использую термин как описание соотношения власти с территорией), которые так же, как правила физики, задают непробиваемые рамки человеческой активности.

Любой организованный результат коллективного стремления групп людей – и в том числе государство – создается на базе конкретных материальных субстратов – земли, воды, климата, полезных ископаемых и тд. Как бы мы не старались воплотить в этот материал наши идей, то есть мобилизировать субъективную «волю» государств как выразителей стремлений их жителей (или хотя бы их части), их физическое «тело», то есть объективные географические и физические детерминанты развития, все равно побеждает. Тех, кто с победой физического над духовным в жизни государств не смирился и продолжает оспаривать объективные правила существования и развития, данный процесс оставляет с глубоким чувством когнитивного диссонанса, ведущим к неврологическим (и политическим) расстройствам.

Захват Крыма и конфликт на Востоке Украины произошли не потому, что в Киеве пришла к власти «фашистская хунта», не в силу заговоров вашингтонского обкома или происков мирового еврейства/поляцтва/банкирщины – ненужное зачеркнуть – и даже не в результате вспышки российского империализма. Не здесь и сейчас, так потом и в другом месте – эти явления были неизбежны в силу закономерностей геополитической организации Континента с того момента, в которым Россия отказалась от стремления к общим с остальной Европой законодательным и институциональным рамкам существования. Так уж создана Европа (и это доказывает вся ее история): либо она будет единой, либо погрузится в перманентный конфликт. В первом случае вопрос в том, на каких правилах, во втором – только в том, вдоль какой границы пройдет столкновение. Для меня лично построение международных отношений в рамках первого варианта очевидно лучше, чем в рамках второго, и именно эту логику Запад пытается донести до властей России.

Не работает. На мой взгляд, в силу внутренних особенностей российской системы, которая в отсутствии демократической легитимации власти пытается воспроизводить внешнего врага, чтобы отражением его «угрозы» мотивировать необходимость своего присутствия в Кремле и сплачивать вокруг себя напуганное население. И – как показывают опросы – данная тактика работает весьма эффективно, позволяя списывать почти любые проблемы на действия недружественных сил по ту сторону границы.

Дело только в том, что данная тактика никогда не может стать долгосрочной стратегией, так как Россия физически является частью того организма, против которого на данный момент себя позиционирует – нельзя же, чтобы рука воевала с ногой, а голова билась о колено. Пытаться противопоставить себя Европе – это как кусать собственное тело. Так ведь делают клиенты психиатрических клиник, не правда ли?

В силу объективных данных, руководимые внешними силами (а не внутренними убеждениями) европейские политики никогда не позволят, чтобы на пространстве от Атлантики до Урала существовал вражеский по отношению к остальному элементу – в этом плане правы те, кто считает, что России угрожает развал, так как альтернативой для европеизации России действительно является ее исчезновение в нынешнем территориальном виде. Китай, Индия, даже США могут быть не-Европой и даже анти-Европой, а Россия не может, даже если хочет, потому, что она объективно является частью Европы.

Оттуда столько (как доброжелательного, так и не совсем) внимания к ее внутренней жизни и внешним действиям. И если кто-то из консерваторов-охранителей считает, что отстанут, то это плохо говорит об его понимании геополитических закономерностей. Россия – при всех своих особенностях – это Европа, и рано или поздно она станет частью одного стратегического и политического целого. В каком демографическом и территориальном составе – это уже ее дело, но трата ресурсы на то, чтобы избежать собственной судьбы, выглядит как временная потеря чувства самосохранения.